Константин Васильевич Разумов родился в 1869 году в селе Головинском Буйского уезда Костромской губернии. С 1890 по 1895 год служил псаломщиком. В 1895 году был рукоположен во диакона, а в 1904 году в сан священника к Успенскому монастырю города Кинешмы. Здесь он служил до самого закрытия монастыря в 1924 году, а после его закрытия – в кинешемском соборе.
В двадцатых годах ГПУ арестовывало его несколько раз; при аресте в 1929 году следователь спрашивал – за что арестовывали его раньше. Отец Константин отвечал:
– Причины своих арестов объясняю тем, что имею авторитет среди верующих людей, пользуюсь их вниманием, любовью и признанием, а также известен и за пределами Кинешемского уезда.
Будучи священником Успенского монастыря, я был духовным отцом многочисленных паломников, посещавших монастырь. Приписываемые мне обвинения в руководстве нелегальными женскими кружками категорически отрицаю. Правда, я посещал дома рабочих фабрики «Демьяна Бедного», но как своих прихожан. Служил я и в моленной в деревне Цибиха, находящейся в частном доме, но эта моленная была зарегистрирована в административном отделе. Что касается моего знакомства и связей с епископом Николаем Голубевым, то я у него в селе Ширяево не бывал и в переписке с ним не состоял. Состою в подчинении у митрополита Сергия, и все его указы моими прихожанами принимались и принимаются без возражений.
Отец Константин был приговорен тогда к трем годам ссылки в Северный край. Вернувшись в Кинешму в 1933 году, он поселился в доме своих прихожан; в комнате, где он жил, была устроена церковка, и там он служил скрытно от всех. Время от времени посещал своих духовных детей, живших в Вичуге и около Палеха. Эти его посещения стали известны НКВД.
Через сеть осведомителей районные отделы НКВД методично собирали сведения о жителях, в первую очередь о тех, кто должен был подвергнуться уничтожению: священнослужителях, выходцах из дворянского и купеческого сословия, зажиточных крестьянах и активных православных мирянах. В начале декабря 1935 года начальник Палехского районного отделения НКВД писал в Иваново: «По материалам проработки группы церковников проходит священник Разумов, просьба принять меры к установлению места жительства, а также собрать материалы его антисоветской деятельности». 20 февраля 1936 года священник Константин Разумов был арестован. Вместе с ним были арестованы священник Иоанн Румянцев и миряне Елизавета Румянцева, Анна Серова и другие, всего семь человек. Их привезли в Кинешемскую тюрьму; когда-то здесь был монастырь, где о. Константин был священником. Неописуемо и трудно представимо чувство человека, священника, который после долгих лет служения на месте святом видит здесь мерзость запустения. Допросы начались сразу же после ареста. У следователя не было ничего для обвинения священника. Были материалы прошлого «дела», следователь знал, что о. Константин знаком с находящимся в концлагере епископом Василием Преображенским, была переписка, которую изъяли при обыске. Остальное следователь предполагал услышать от самого священника. Он спросил, признает ли себя о. Константин виновным в антисоветской агитации. Священник обвинение отверг.
- Вы арестованы за контрреволюционную деятельность, дайте показания, – потребовал следователь.
– Контрреволюционной работы я не вел и виновным себя не признаю, – ответил священник.
– Вы являетесь последователем ссыльного епископа Василия Преображенского и руководили контрреволюционной группой, существовавшей в поселке при фабрике имени «Демьяна Бедного» – дайте об этом показания.
При этой фабрике был приход о. Константина до его ареста в 1929 году. Но священник знал: как только он согласится со следователем, тот перепишет обвинение 1929 года в новое «дело». Отец Константин ответил:
– Я руководил общиной в поселке при фабрике до 1929 года, так как только до этого времени я служил в молитвенном здании. Мне известно, что существуют нелегальные группы последователей епископа Василия Преображенского, но я к ним никакого отношения не имел, их возглавлял сам епископ.
– Назовите по именам участников групп.
– Этого я не знаю, так как от их деятельности был далек.
– А тогда откуда же вы знаете о существовании этих групп?
– Слышал об этом, но от кого именно – не помню.
– Вы говорите неправду, вы сами до самого последнего времени возглавляли эти группы.
– Нет, это я отрицаю.
– Но вы устраивали в своем доме нелегальные сборища.
– Сборищ в своем доме я не устраивал.
– А тогда для чего же вы в своем доме содержали специально оборудованную домашнюю церковь?
– Для своих личных потребностей.
Следователь перешел к допросу о знакомых:
– В вашей квартире изъят пакет из города Каргополя от Розова. Скажите, кто такой Розов?
– Леонид Розов – протодиакон и мой близкий знакомый. Он был арестован в начале 1936 года в городе Шуе. Я узнал, что он отправлен в ссылку, и написал ему. В ответ он сообщил, что оказался в тяжелом материальном положении. И тогда я стал посылать ему деньги.
– При обыске в вашей квартире изъято несколько пакетов из города Кашина от Кулачковой. Скажите, кто такая Кулачкова?
– Анна Кулачкова – это игумения Кашинского женского монастыря.
– Откуда вы ее знаете?
– Я познакомился с ней в ссылке в 1930 году в Коми области, куда она также была сослана.
– Скажите, с кем еще из находящихся в ссылке вы поддерживали связь?
– Ни с кем.
– Вы продолжаете давать следствию ложные показания. Вы разъезжали по районам Ивановской области и вели антисоветскую работу по укреплению и созданию контрреволюционных групп «истинно православной церкви». Это вы признаете?
– Я посещал Вичугский и Палехский районы, но контрреволюционных целей я не преследовал.
– Дайте подробные показания о вашей связи с участником контрреволюционной группы Иваном Румянцевым.
– С Иваном Румянцевым я знаком с 1919 года, когда он служил в Решемском женском монастыре, а я в Кинешемском. Ближе я познакомился с ним в Ивановской тюрьме в 1929 году, когда так же, как и он, был арестован.
– Следствие установило, что вы, как руководитель контрреволюционного церковно-монархического течения «ИПЦ», созданного на основе контрреволюционной платформы ссыльного епископа Василия, кроме организационной работы по укреплению этого течения, вели среди населения антисоветскую агитацию. Дайте следствию исчерпывающие об этом показания.
– Виновным себя в антисоветской агитации не считаю.
– А для чего же вы хранили тетрадь с антисоветскими стихами и проповедями?
– Только для личного пользования.
– Вам предъявляются изъятые у вас при обыске и размноженные лично вами церковно-монархические брошюры и акафисты. Скажите, для чего вы делали это?
– Тоже для личного пользования.
– Для чего же вам они были нужны по несколько экземпляров?
– Как это получилось, что у меня оказалось по несколько экземпляров, я не помню.
– К какому периоду времени относится ваша работа по составлению этих брошюр и акафистов?
– Больше того, что я уже показал, показать не могу.
Так же твердо держался и священник Иоанн Румянцев.
– Вам зачитываются показания, которые определенно показывают о вашей руководящей роли в контрреволюционной группе последователей епископа Василия и вашей антисоветской деятельности. Дайте правдивые показания.
– Антисоветски настроенной личностью и руководителем контррево люционной группы последователей епископа Василия я себя не считаю, – ответил о. Иоанн.
– Значит, вы следствию правдивых показаний дать не хотите?
– Кроме того, что я уже показал, мне показывать нечего.
Так же твердо держались и женщины. 15 июля 1937 года о. Константин Разумов и Елизавета Румянцева были приговорены к пяти годам ссылки в Казахстан, о. Иоанн Румянцев и Анна Серова – к пяти годам исправительно-трудового лагеря. Отец Константин вскоре в ссылке скончался, не вернулись из заключения и остальные.
Причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 г. Память совершается 31 июля, а также в дни празднования Собора новомучеников и исповедников Российских и Собора Ивановских святых 7/ 20 июня.
Библиография
Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ cтолетия: жизнеописания и материалы к ним. Тверь, 2001, книга 2, стр.246.
В двадцатых годах ГПУ арестовывало его несколько раз; при аресте в 1929 году следователь спрашивал – за что арестовывали его раньше. Отец Константин отвечал:
– Причины своих арестов объясняю тем, что имею авторитет среди верующих людей, пользуюсь их вниманием, любовью и признанием, а также известен и за пределами Кинешемского уезда.
Будучи священником Успенского монастыря, я был духовным отцом многочисленных паломников, посещавших монастырь. Приписываемые мне обвинения в руководстве нелегальными женскими кружками категорически отрицаю. Правда, я посещал дома рабочих фабрики «Демьяна Бедного», но как своих прихожан. Служил я и в моленной в деревне Цибиха, находящейся в частном доме, но эта моленная была зарегистрирована в административном отделе. Что касается моего знакомства и связей с епископом Николаем Голубевым, то я у него в селе Ширяево не бывал и в переписке с ним не состоял. Состою в подчинении у митрополита Сергия, и все его указы моими прихожанами принимались и принимаются без возражений.
Отец Константин был приговорен тогда к трем годам ссылки в Северный край. Вернувшись в Кинешму в 1933 году, он поселился в доме своих прихожан; в комнате, где он жил, была устроена церковка, и там он служил скрытно от всех. Время от времени посещал своих духовных детей, живших в Вичуге и около Палеха. Эти его посещения стали известны НКВД.
Через сеть осведомителей районные отделы НКВД методично собирали сведения о жителях, в первую очередь о тех, кто должен был подвергнуться уничтожению: священнослужителях, выходцах из дворянского и купеческого сословия, зажиточных крестьянах и активных православных мирянах. В начале декабря 1935 года начальник Палехского районного отделения НКВД писал в Иваново: «По материалам проработки группы церковников проходит священник Разумов, просьба принять меры к установлению места жительства, а также собрать материалы его антисоветской деятельности». 20 февраля 1936 года священник Константин Разумов был арестован. Вместе с ним были арестованы священник Иоанн Румянцев и миряне Елизавета Румянцева, Анна Серова и другие, всего семь человек. Их привезли в Кинешемскую тюрьму; когда-то здесь был монастырь, где о. Константин был священником. Неописуемо и трудно представимо чувство человека, священника, который после долгих лет служения на месте святом видит здесь мерзость запустения. Допросы начались сразу же после ареста. У следователя не было ничего для обвинения священника. Были материалы прошлого «дела», следователь знал, что о. Константин знаком с находящимся в концлагере епископом Василием Преображенским, была переписка, которую изъяли при обыске. Остальное следователь предполагал услышать от самого священника. Он спросил, признает ли себя о. Константин виновным в антисоветской агитации. Священник обвинение отверг.
- Вы арестованы за контрреволюционную деятельность, дайте показания, – потребовал следователь.
– Контрреволюционной работы я не вел и виновным себя не признаю, – ответил священник.
– Вы являетесь последователем ссыльного епископа Василия Преображенского и руководили контрреволюционной группой, существовавшей в поселке при фабрике имени «Демьяна Бедного» – дайте об этом показания.
При этой фабрике был приход о. Константина до его ареста в 1929 году. Но священник знал: как только он согласится со следователем, тот перепишет обвинение 1929 года в новое «дело». Отец Константин ответил:
– Я руководил общиной в поселке при фабрике до 1929 года, так как только до этого времени я служил в молитвенном здании. Мне известно, что существуют нелегальные группы последователей епископа Василия Преображенского, но я к ним никакого отношения не имел, их возглавлял сам епископ.
– Назовите по именам участников групп.
– Этого я не знаю, так как от их деятельности был далек.
– А тогда откуда же вы знаете о существовании этих групп?
– Слышал об этом, но от кого именно – не помню.
– Вы говорите неправду, вы сами до самого последнего времени возглавляли эти группы.
– Нет, это я отрицаю.
– Но вы устраивали в своем доме нелегальные сборища.
– Сборищ в своем доме я не устраивал.
– А тогда для чего же вы в своем доме содержали специально оборудованную домашнюю церковь?
– Для своих личных потребностей.
Следователь перешел к допросу о знакомых:
– В вашей квартире изъят пакет из города Каргополя от Розова. Скажите, кто такой Розов?
– Леонид Розов – протодиакон и мой близкий знакомый. Он был арестован в начале 1936 года в городе Шуе. Я узнал, что он отправлен в ссылку, и написал ему. В ответ он сообщил, что оказался в тяжелом материальном положении. И тогда я стал посылать ему деньги.
– При обыске в вашей квартире изъято несколько пакетов из города Кашина от Кулачковой. Скажите, кто такая Кулачкова?
– Анна Кулачкова – это игумения Кашинского женского монастыря.
– Откуда вы ее знаете?
– Я познакомился с ней в ссылке в 1930 году в Коми области, куда она также была сослана.
– Скажите, с кем еще из находящихся в ссылке вы поддерживали связь?
– Ни с кем.
– Вы продолжаете давать следствию ложные показания. Вы разъезжали по районам Ивановской области и вели антисоветскую работу по укреплению и созданию контрреволюционных групп «истинно православной церкви». Это вы признаете?
– Я посещал Вичугский и Палехский районы, но контрреволюционных целей я не преследовал.
– Дайте подробные показания о вашей связи с участником контрреволюционной группы Иваном Румянцевым.
– С Иваном Румянцевым я знаком с 1919 года, когда он служил в Решемском женском монастыре, а я в Кинешемском. Ближе я познакомился с ним в Ивановской тюрьме в 1929 году, когда так же, как и он, был арестован.
– Следствие установило, что вы, как руководитель контрреволюционного церковно-монархического течения «ИПЦ», созданного на основе контрреволюционной платформы ссыльного епископа Василия, кроме организационной работы по укреплению этого течения, вели среди населения антисоветскую агитацию. Дайте следствию исчерпывающие об этом показания.
– Виновным себя в антисоветской агитации не считаю.
– А для чего же вы хранили тетрадь с антисоветскими стихами и проповедями?
– Только для личного пользования.
– Вам предъявляются изъятые у вас при обыске и размноженные лично вами церковно-монархические брошюры и акафисты. Скажите, для чего вы делали это?
– Тоже для личного пользования.
– Для чего же вам они были нужны по несколько экземпляров?
– Как это получилось, что у меня оказалось по несколько экземпляров, я не помню.
– К какому периоду времени относится ваша работа по составлению этих брошюр и акафистов?
– Больше того, что я уже показал, показать не могу.
Так же твердо держался и священник Иоанн Румянцев.
– Вам зачитываются показания, которые определенно показывают о вашей руководящей роли в контрреволюционной группе последователей епископа Василия и вашей антисоветской деятельности. Дайте правдивые показания.
– Антисоветски настроенной личностью и руководителем контррево люционной группы последователей епископа Василия я себя не считаю, – ответил о. Иоанн.
– Значит, вы следствию правдивых показаний дать не хотите?
– Кроме того, что я уже показал, мне показывать нечего.
Так же твердо держались и женщины. 15 июля 1937 года о. Константин Разумов и Елизавета Румянцева были приговорены к пяти годам ссылки в Казахстан, о. Иоанн Румянцев и Анна Серова – к пяти годам исправительно-трудового лагеря. Отец Константин вскоре в ссылке скончался, не вернулись из заключения и остальные.
Причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 г. Память совершается 31 июля, а также в дни празднования Собора новомучеников и исповедников Российских и Собора Ивановских святых 7/ 20 июня.
Библиография
Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ cтолетия: жизнеописания и материалы к ним. Тверь, 2001, книга 2, стр.246.